Как не потерять свою квартиру из-за советчиков

Совершенно реальная ситуация. Женщина ухаживает за своим двоюродным дядей, и тот собирается составить завещание в ее пользу. Но у женщины есть муж, которому идея с завещанием не нравится.

Мужу гораздо выгоднее, чтобы квартира перешла к нашей героине – назовем ее Ольгой Юрьевной – по договору купли-продажи, а не по завещанию или дарственной. Поскольку в первом случае квартира, как имущество, купленное во время брака, считалась бы совместно нажитой и делилась пополам. А то, что подарено или унаследовано, является личной собственностью одаряемого/наследника, и разделу не подлежит.

И муж (условно – Алексей Иванович) из самых лучших побуждений – а как иначе? – начинает убеждать Ольгу Юрьевну, что завещание ей только навредит: найдутся, дескать, у дяди родственники породнее тебя, как только квадратные метры освободятся. В принципе, вполне себе вероятный вариант развития событий: «двушка» в центре Питера – кусок лакомый, и поручиться, что завтра на горизонте не объявится какой-нибудь неучтенный ранее отпрыск, тоже нельзя. И оспорят те родственники, говорит Алексей, это завещание, и квартиру себе отсудят.

А они разворачивались так. Муж убеждает жену, и она просит своего дядю составить договор купли-продажи вместо завещания. Дядя соглашается – но при одном условии: супруги заключат брачный договор, в котором будет определено, что «покупаемая» квартира является единоличной собственностью его племянницы. На это мужу возразить уже нечего: его предостережение принято во внимание, а то, что он к квартире отношения иметь не будет – так он же и не претендует (ну да, ну да).

Предварительный итог: брачный договор составлен и нотариусом удостоверен, квартира по договору купли-продажи перешла в единоличную собственность жены.

После смерти дяди не проходит и трех месяцев, как Ольга Юрьевна получает повестку в суд. Муж, отношения с которым находятся уже в стадии разрыва, подает иск о том, чтобы признать брачный договор недействительным. Коварная жена обманом заставила его подписать сей документ, и вообще он на тот момент был не в себе и не осознавал последствий своих действий – стало быть, договор должен быть аннулирован и – внимание! – квартиру следует признать ОБЩИМ имуществом супругов и произвести ее раздел в равных долях, то есть пополам. Каково?

Я не буду рассказывать, какое шоу устраивал Алексей свет Иванович из суда, на какие ухищрения шел, затягивая процесс. А его настойчивости в убеждении судьи в его – Алексея Ивановича, не судьи – неадекватности можно было только позавидовать: с горящими глазами он доказывал, что у него часто бывают моменты, когда он теряет связь с реальностью, и день подписания спорного брачного договора приходился как раз на такой момент. Для сведения: товарищ работал на оборонном заводе, к тому же руководил не самой открытой лабораторией. Но даже тот факт, что судебное признание его не полной полноценности может поставить под угрозу его карьеру (неадекват во главе подразделения, выполняющего гособоронзаказ?), пыл не охладил. Судья назначает психолого-психиатрическую экспертизу, вердикт которой – «вменяем, руководить своими действиями может, последствия осознает». Итог – предсказуемый с самого начала: в иске отказать, брачный договор не аннулировать, квартиру оставить в собственности жены.

Что мешало ей проконсультироваться хотя бы у одного юриста и узнать, что в ее случае оспорить завещание практически невозможно – дядя психически здоров. Об обязательной доле тоже речи идти не может: на нее претендуют только нетрудоспособные дети, супруги и родители наследодателя, а также иждивенцы, которые в последний год проживали с ним вместе и находились на содержании у завещателя – в этом конкретном случае не было ни супруги, ни родителей, ни несовершеннолетних детей, ни иждивенцев.

Но нет – Ольга Юрьевна позволила себя убедить, что в случае ЕСЛИ появится более близкий, чем она, двоюродная племянница, родственник, он ОСПОРИТ завещание и квартира ЕЙ НЕ ДОСТАНЕТСЯ.

Можно было бы, конечно, попытаться доказать, что сделка купли-продажи была фиктивной – например, что нет ее финансового следа: деньги-то племянница не передавала. И если бы – если бы! – договор купли-продажи был аннулирован, можно было бы на этом основании попытаться – попытаться! – признать за женщиной, как наследницей по закону, право собственности. Но и тут – сплошные «если»: в самом благоприятном случае Ольге Юрьевне нужно было бы доказать свое право на наследство по закону: на имущество после смерти человека могут претендовать, в отличие от наследства по завещанию, только его кровные родственники. И не факт, что двоюродная племянница нашла бы достаточные аргументы, кровное родство подтверждающие. А тогда даже аннулирование договора купли-продажи нашей героине не помогло бы: квартира была бы признана вымороченным (то есть не имеющим собственника) имуществом и перешла бы в собственность государства. У Алексея Ивановича в этом случае, конечно, морального удовлетворения было бы чуточку больше: хоть ему ничего и не досталось, но и бывшая своих метров лишилась.